Хроники Эйвеля

Великолепно! Безумно понравилось)))

восхитительно!!! хачу ищо)

Да, в лучших традициях, на самом интересном месте. С нетерпением ждем очередных перепетий сюжета.

Он никогда не любил ночь. Беспроглядная темнота, словно затаившаяся пантера, пугала его. Насмешливый отблеск звезд заставлял скрипеть и без того раздраженные нервы. Но сейчас он ненавидел себя еще и за то, что умеет дышать. Никогда за свою весьма насыщенную жизнь он не чувствовал себя таким беззащитным. И никогда так не боялся стражника. Его не должно было быть в этой части замка. Подходы к этому месту были настолько хорошо охраняемы, что ни у кого даже мысли не могло возникнуть о том, что кто-то мог сюда так бесцеремонно проникнуть. Стражник прошел мимо вжавшегося в угол нарушителя и свернул в коридор. Через несколько шагов донесся скрип отворяемой двери и приглушенная ругань. Он пробыл в комнате буквально пару минут, но, для загнанного в угол во всех смыслах незадачливого пришельца, это было сроду небольшой экскурсии в преисподнюю. Вскоре бормотание стражника приняло некий положительный оттенок, а удаляющиеся шаги были самым прекрасным звуком в обоих мирах.

Только после того, как тишина снова захватила власть, наш герой решился с шумом выпустить застрявший в горле воздух. Сердце бешено отсчитывало удары, пот бисером сползал из-под бровей, застилая глаза. Приведя себя в более менее нормальное состояние, он, для пущей убежденности застыл на месте, прислушиваясь к малейшим отзвукам. Но все было спокойно. Дворец спал безмятежным сном. Тогда нарушитель двинулся к цели своего путешествия. Оглядываясь по сторонам, он миновал несколько коридоров и остановился возле двери, которая заметно отличалась от многих других, ранее встреченных им. Изящная резьба приютилась на ее челе. Замысловатые рисунки образовывали восхитительный узор. Но незваному гостю некогда было любоваться этой роскошью. Схватившись за покрытые золотом ручки и, промедлив мгновение, он решительно, хоть и с величайшей осторожностью приоткрыл створки, опасаясь противного скрипа – неизменного спутника деревянных дверей.

Главным достоинством этой комнаты, насколько можно было разглядеть в темноте, являлась кровать. Она было настолько огромна, что даже пара орков отлично бы на ней поместились. Неумело имитируя воровскую поступь, пришелец взбудоражено подкрадывался к ней. Эльф, мирно смотревший неведомые сны, был стар. Но он не расплылся жирком, а был подтянут и сухопар, как и подобает часто появляющемуся на людях аристократу. Подойдя практически к завершению своей ночной вылазки, незнакомец вдруг обрел ледяное спокойствие. Он достал из-за пазухи кинжал и маленькую баночку с булькающей на дне жидкостью. Затем, аккуратно прислонив лезвие ко рту спящего и щелчком откупорив сосуд, осторожно пролил содержимое на клинок. Струйка мутной субстанции неспешным ручейком стекала вниз. Облизнув во сне губы и проглотив настой, спящий, ничуть не смутившись, не посмел прервать свой сон. Довольный завершенным делом, гость уже собрался покинуть место своего преступления, как вдруг эльф проснулся. Судорожно кашляя, словно в его легких поселился демон, очнувшийся увидел своего убийцу.

- Ты?! Какого черта ты здесь делаешь в такое время? Я помню, что обещал, завтра обсудим, – вопрошал он сквозь хриплые покашливания.
- Твои обещания как всегда гнусны и лживы. Поэтому, я заканчиваю твою слишком затянувшуюся никчемную жизнь, - с ядовитой усмешкой ответствовал посетитель.

Глядя, как задыхается его жертва, он уже собирался уйти, как эльф, собрав остатки сил и воли в кулак, рванулся к стене и нажал на потаенное углубление. И где-то в ночи радостно забренчал колокольчик. Обычный звонок, каким состоятельные люди призывают слуг.

- Пусть ты и убил меня, - харкая кровью, произнес он. – Но и самому тебе не уйти.

В бессильной ярости убийца пнул лежащее на полу тело. Вращающиеся глаза пытались отыскать хоть какое-нибудь убежище. Но в комнате не было ни шкафов, ни занавесок, ничего, где можно было спрятаться хотя бы на время, пока не начался всеобщий переполох. В отчаянии он бросился на балкон. Отлично просматривающийся из комнаты балкон, освещенный издевательским лунным светом. В чувстве прекрасного убитому явно нельзя было отказать. Вид на гавань был просто потрясающий. Корабли мерно покачивались в доках. Но между ними и балконом была абсолютно гладкая поляна. Все деревья были вырублены по давнишнему приказу, чтобы не мешать вельможам восторгаться зрелищем великолепных красавцев-судов и не менее изумительной бухты.
А внизу патруль мерно отмеривал шаги.

Убийца сполз по стене балкона на пол. Это конец. Так глупо провалиться, когда дело было уже сделано. Обострившимися чувствами он слышал сонную поступь прислуги, нехотя идущую на зов своего достопочтенного господина. Но, вдруг мимолетное воспоминание озарило его одурманенный страхом разум. Пожалуй, способ остаться незамеченным, был найден. С кошачьей грацией он перескочил через перила и повис на одних руках в нескольких метрах от головы ничего не подозревающего стража. Каменное дно балкона представляло собой перевернутую вверх дном коробку с небольшими стенками, воткнутую в небольшую нишу в самой стене. Немного раскачавшись, беглец закинул ногу в нишу у стены. Затем, извернувшись с нечеловеческой гибкостью, вогнал кинжал в противоположный край “коробки”. Долго оставаться в положении, параллельном земле, было попросту невозможно. Крутанувшись на кинжале вокруг собственной оси, он повис подобно гамаку. Аккуратно впихивая ноги в углубление в стене и одновременно упираясь руками в противоположный край, он постепенно, насколько хватало ниши, вползал в нее. Ее хватило ровно на половину его тела. Тогда ему пришлось проявить незаурядную гибкость еще раз. Извернувшись словно змей, он смог усесться на краешке выступа, уперевшись ногами в стену импровизированного убежища.

Лунный свет, предательски освещавший балкон, все же сумел дать своеобразное укрытие под балконом. Густая тень надежно скрывала незнакомца от посторонних глаз. Не успел он перевести дух, как над ним раздался пронзительный крик служанки, обнаружившей еще теплый труп. Стражник вскинул голову наверх и стремглав кинулся в сторону поста у входа. Путь бегству был свободен. Уцепившись за кинжал и покачавшись самую малость, он выдернул его из стены и ловко приземлился на землю. Поцеловав спасшее ему жизнь лезвие, он бросился в сторону спасительной воды. Наслаждаясь живительной прохладой, беглец поплыл прочь от дворца. Убравшись на почтительное расстояние, он выбрался на берег. Сейчас, пожалуй, не было не единого существа во всех двух мирах счастливее него. Все-таки хорошо, когда у тебя есть что-то скрытое от других. Особенно, когда твое знание вот-вот обнаружится, но предвкушение явления миру этого события оставляет незримую волшебную теплоту внутри. Завтра каждый рыбак, каждый купец, каждый пьянчужка в этом городе узнает его тайну. Король Андарил, владыка эльфийских земель, мудрейший правитель и достопочтенный глава семьи, мертв. А пока можно насладиться чудесным моментом.

Превосходно, вот такие вкрапления придают особый шарм Вашему произведению.

Да... замечательные произведения Жаль, что не пишешь давно довольно...

ну дык я в отпуске))
есессно будет продолжение
просто сейчас нету времени, желания, настроения, вдохновения...все-таки лето на дворе
отдохну, наберусь идей, и уж опосля...

Жду с нетерпением

Через некоторое время после Падения Эйвеля


В жизни каждого разумного существа есть миг, разделяющий сон и явь. Тонкая грань сознания, обозначающая переход от практически полного отключения от внешнего мира до, собственно, возвращения на круги бытия. Пробуждение. Каждое утро любого обитателя обеих миров начинается с этого чудного мгновения. Когда тебя еще не заботят тяготы обыденного дня, когда еще можно поваляться в свое удовольствие, пытаясь уловить ускользающую красоту неведомых снов. И у каждого свое ощущение, каким должно быть идеальное пробуждение. Кому-то нравится просыпаться от нежного касания любимого человека по утрам. Кто-то, обнаружив у себя в горле небольшое представительство адских чертей и поддерживая разламывающуюся после очередной попойки голову, отправляется на поиски любой жидкости, способной утихомирить сей хаос, с усмешкой вспоминая лихую ночку. Кого-то вырывает из сладких объятий пленительной дремоты самые ласковые первые лучи рассвета.

Пробуждение этого человека трудно назвать идеальным. Разъедающий зной полуденного солнца насмерть высушивал любые признаки жизни, осмеливавшиеся хоть чуть-чуть подольше задержаться на нем. Растрескавшиеся обезвоженные губы и пересохший рот лишал даже простейшей возможности сглотнуть застрявший в горле комок. От разбросанных повсюду мелких камней, остро впившихся в тело, прибавлялась саднящая боль от многочисленных мелких порезов. Запылившаяся и потрепанная одежда навевала мысли о том, что этот путник, скорей всего каким-то образом отбился от своих людей и, в конце концов, заблудившись в этом диком месте, обессиленный свалился в блаженный обморок. Но легкий порыв ветра, невесть как забредшего сюда в этот ненастный полдень, отметал эти предположения. Откинувшаяся прядь волос обнажила длинные уши, напрочь выдававшие в лежащем теле обитателя верхнего мира.

Наконец, эльф собрался с силами, глубоко вдохнул чужеродный воздух и поднял засыпанные песком веки. Вдоволь наглядевшись в безграничную глубину здешнего неба, буквально со скрипом старого дивана привел себя в сидячее положение. Смахнул прилипшие к щеке камешки, помотал головой из стороны в сторону, разминая затекшую шею.


- Добро пожаловать в наш чудесный мир, Эйвель! – раздался из-за спины насмешливо-дружелюбный голос.

Эйвель, несмотря на усталость и раздирающую боль, резко вскочил на ноги, попутно обшаривая взглядом местность в поисках меча. Не найдя ничего близко похожего на оружие, уставился на незнакомца. Пришелец, сидевший на большом валуне, был одет в завернутую до локтей рубаху, черные шаровары и высокие сапоги чуть ниже колен. Лицо, имевшее странноватый бледный оттенок, выражало полнейшую открытость и сочувствие, но из глаз не исчезала холодная настороженность.

- Не это ищешь?- вопрошал он, поигрывая с мечом Эйвеля.
- Ты кто такой?
- Не, не, не. Так дело не пойдет. Я тут, значит, дожидаюсь твоего пробуждения, хотя сто раз мог тебя покромсать на мелкие кусочки, а ты со мной вот так грубо.
- Кто ты такой и откуда знаешь мое имя? – продолжал настаивать на своем Эйвель.
- Но что же. Попробуем по-другому. У меня тут во фляге вода, а вот в этой баночке мазь для скорейшего заживления порезов. Может все-таки будешь несколько снисходителен к моей незначительной персоне?.. Да и неужели тебе не интересно узнать, кто я такой, какого черта тут делаю, и, самое главное, что ты тут делаешь.

Последние аргументы были чересчур убедительными, чтобы продолжать бессмысленное сопротивление, благо и незнакомец явно был настроен на дружелюбный лад. И вскоре Эйвель сидел рядом с ним, жадно глотая до одурения прелестную воду, параллельно смазывая порезы. Его невольный сосед и вовсе откинулся назад и, закинув широченные руки под голову, терпеливо дожидался, когда эльф придет в нужное расположение духа.

Осушив флягу до дна, Эйвель с виноватым видом вернул ее владельцу. Тот с расстроенным видом перевернул ее кверху дном, но из нее не пролилось ни капли.

- Эко тебя, братец, помяло.
- И не говори. Мне кажется, ты хотел мне что-то рассказать, о том, где я, кто ты и каковы наши дальнейшие планы?

Собеседник вместо ответа внимательно всмотрелся в лицо Эйвеля, словно выискивая правильные ответы на его челе.

- Что ты на меня так уставился? – не выдержав, спросил эльф.

Но тот лишь многозначительно промолчал в ответ. Почти тут же на Эйвеля накатила резкая боль в области живота, и он свалился с камня в судорогах. Боль была такой дикой, что сознание с быстротой молнии ускользало из отравленного тела. Незнакомец присел на корточки возле корчащегося эльфа и с сочувствующим видом произнес:

- Ты уж не серчай на меня. Просто так надо.

Затем поднялся и отошел за грань взгляда Эйвеля. Сквозь сковавшую мысли кровавую пелену он разобрал последние слова своего ненадежного друга, словно общавшегося короткими рубленными фразами с невидимым собеседником

- Он у меня. Уже привел в надлежащее состояние. Скоро ваш голод ожидания будет утолен, мой повелитель.

А затем разум провалился в бездну.

Уже второй раз за сегодняшний день Эйвель возвращался из царства пустоты. Но сейчас пробуждение было куда более приятным. Эльф лежал в огромной кровати, которая больше всего походила на поле для брачных игрищ – так велика она была. По периметру этого ложа в виде купола были развешены бархатные багровые занавеси, своим цветом невольно оживлявшие в сознании запах свежей крови. Призрачный отблеск свечей, закрепленных в канделябрах на стенах, мягко обволакивал комнату.
Эйвель сладко потянулся после вынужденного беспамятства, чувствуя себя на удивление отдохнувшим и свежим. Деревянный скрип, словно донесшийся из такого далекого и забытого детства, на миг заставил подумать, что вот-вот отворится дверь и сюда зайдет бесконечно добрая и любимая женщина. А ее ласковое материнское прикосновение наполнить грядущий день ослепляющим счастьем. Но вместо долгожданного ощущения теплых объятий, Эйвель услышал хриплое покашливание.

- Я тебе тут не мешаю, хе-хе? – вкрадчиво вопрошал надтреснутый старческий голос.

Эйвель присел на кровати и, вопреки ожиданиям, увидел не скрюченного, беспомощного старика, а вполне полного сил мужчину в самом расцвете сил. Впрочем, судить о возрасте людей так или иначе связанных с магией – дело не благодарное. А то, что сидящий напротив него в деревянном кресле-качалке человек был на ты с магией – в этом сомневаться не приходилось. Все в его облике, начиная от просторного черно-красного балахона, расшитого золотом, до величественных жестов выдавало в нем волшебника, издревле занимавшегося чарами, вплетенными в саму основу мироздания.

- Ты кто такой?
- Наслышан, наслышан о твоем даре находить общий язык, – усмехнулся незнакомец
- А как мне еще относиться к выродкам, которые отравили меня и занесли бог знает куда?
- Не обижайся на Аркелу. Он всего лишь выполнял мой приказ. И я сейчас объясню почему. Давай-ка, поднимайся и следуй за мной.

Кряхтя, словно столетний дед, колдун выбрался из кресла и направился к дальней стене. Там, где, казалось, был занавешен проход в другое помещение, на самом деле взгляду открылся кусочек темного неба. Эйвель все еще настороженно взирал на своего собеседника. Обернувшись через плечо, тот перехватил его взгляд и недовольно нахмурился.

- Не будь девчонкой, Эйвель. Я мог бы убить тебя уже тысячу раз. Воскресить и снова убить. И так пока не надоест. Однако, ты еще жив. Поэтому не вижу причин, по которым тебе следует пускать корни в этой кровати. Идем на балкон, – с этими словами он скрылся за шторами. – Кстати, меня зовут Ксардах. – донесся уже с наружи хрипловатый голос.

Поскольку терять было нечего, эльф проследовал за ним.

Открывшийся вид был всесторонне пугающим. Но в этом страхе скрывалось великолепие – и это нельзя было не признать. Балкон и та спальня позади него были частью огромной крепости, словно слившейся в одно целое с колоссальной горой, вершина которой тонула в кровавых облаках. Один единственный взгляд вниз заставлял учащенно биться сердце, а руки судорожно вцепиться в перила. Разглядеть что-то внизу было попросту невозможно, но, даже если там и было что-нибудь интересное, оно померкло бы перед огромной огненной рекой. Бурлящий поток раскроил каменную долину у подножия горы на две неравные части и тянулся до самого горизонта, на сколько хватало глаз. И снова дребезжащий голос заставил вернуться на круги своя.

- Денор. Теперь ты понимаешь, почему там понадобилось отравить тебя. Нельзя чтобы ты запомнил дорогу. Я не доверяю тебе, ты не доверяешь мне. В этой ситуации это нормально. Но я больше, чем уверен, что скоро все изменится. В лучшую сторону.

Эйвель, потрясенный сделанным открытием, некоторое время тупо молчал.

- Слухи об этой твердыне ходили давно...Я надеялся, что когда-нибудь доберусь сюда и сотру с лика земли этот уродливый шрам. Но я и подумать не мог, что день, когда я окажусь здесь, наступит так быстро. И уж тем более я не мог себе представить, что буду здесь пленником.

- Нет, нет и еще раз нет, - резко отмел это предположение Ксардах. – Ты не пленник. Пока что ты гость в моем скромном замке. К тому же, для пленных есть куда более подходящие места, чем удобное ложе с мягкой периной и теплым одеялом.
- Ну так объясни мне, хоть ты, наконец, какого демона я тут делаю? – вскипел Эйвель.
- За этим я тут и нахожусь. Послушай. Ты – великий воин, отличный солдат, превосходный командир. Твой опыт в таких делах просто бесценен. Поэтому я предлагаю тебе место, где ты сможешь с наибольшей пользой реализовать свои многочисленные таланты. Место верховного повелителя армии всего нижнего мира. Армии Денеи. Моей армии.
- Что за бред ты несешь? Я всю свою жизнь, потом и кровью, мечом и сноровкой, защищал священные земли Элгота от твоих бесчисленных выродков. А теперь ты предлагаешь мне пойти против своего народа, моих сестер и братьев? Ты безумен.
- Тебе не обязательно махать мечом на передовой. Тебе стоит лишь только обучить тонкостям ведения боя на просторах верхнего моих командиров, и уж поверь мне, я в долгу не останусь.
- Был бы у меня меч, я бы уже порезал тебя на мелкие кусочки,
– яростно ответил Эйвель.
- Валяй.

Эльф почувствовал как его пояс изрядно потяжелел – в ножнах появился клинок. Вытащив его из кожаных объятий и насладившись прелестной мелодией его звона, Эйвель стремглав ринулся в атаку и с удовольствие вонзил лезвие в тело Ксардаха. Удар, который должен был разрубить человека надвое, рассеял только призрак. А уродски-насмешливый голос из-за спины поинтересовался, все ли у него в порядке. Стремительно крутанувшись на месте с выставленным параллельно земле мечом, эльф надеялся застать противника врасплох. Но его вновь постигла неудача. И в следующие попытки тоже. Наконец, Ксардаху надоела эта мышиная возня и он спокойным движением кисти с помощью простейшего заклинания, вырвал из рук запыхавшегося Эйвеля меч. Тот со стоном вошел в камень стены по самую рукоять. А затем также опрокинул эльфа на спину и сжал свою руку в кулак. Невидимые клещи мертвой хваткой тотчас сжали горло Эйвеля.

- Может, теперь поговорим?
- Я…никогда…не предам…свой…мир..., - задыхаясь от удушья, шептал эльф.

В бессильной злобе Ксардах снял заклятие, оставив Эйвеля жадно глотать воздух на полу.

- Я никогда не понимал вашей слепой веры, вашей фанатичной преданности своему окаянному миру. Что? Что тебя держит в нем? Грязные убогие городишки стоят теперь там, где раньше были цветущие леса. Прежде добрые и прекрасные эльфы и гномы сиротливо прячутся от своих же собратьев. Одни под призрачной защитой хлипких стен, другие в сырой темноте подземелий. Вы с каждым днем отдаляетесь от своих корней, ваш народ становится чужим друг другу. Вместо ушедшей в небытие открытости, доблести и чести, в вашем мире правит алчность, злоба и страх. Даа, страх – вот главная причина всех ваших бед. Вы боитесь заката, потому что в темноте вас поджидают воры и убийцы. Вы боитесь рассвета, который возвестит о начале еще одного бессмысленного дня. Вы боитесь возвращаться домой, потому что там вас никто не ждет. Вы превозносите любовь, но боитесь даже ее. Боитесь подойти и завоевать сердце полюбившегося вам человека, предпочитая наблюдать, как кто-то другой, более циничный и наглый, ночами развлекается с предметом вашего слепого обожания. Вы – жалки. Они – жалки. Но ты – нет. Ты можешь все изменить. Я не хочу никого истреблять. Я лишь сделаю так, чтобы оба мира стали одной большой дружной семьей. Я объединю два мира. Рано или поздно. Ведь у меня в запасе – вечность.

- Наша кровь никогда не смешается с демонским отродьем, – в сердцах искривился Эйвель.
- Ваша кровь? Ты думаешь, ваша священная элготская кровь дает вам пожизненный титул праведников, трудящихся на всеобщее благо?! Ах, да! Ты же еще не знаешь! – словно припоминая что-то важное, воскликнул колдун.
- Я знаю лишь то, что мой народ будет до самой своей смерти отстаивать свое право на существование, свой дом.
- Ты серьезно веришь в эту пафосную чушь? – с этими словами Ксардах приложил растопыренную пятерню ко лбу Эйвеля. – Узри правду, глупец.