Философские стихи
 

Я все к чертям послать хотел вчера,
Вот только черти недоступны были.
Роняю строки с кончика пера,
Чтоб рифмы тихо по бумаге плыли.

Пишу стихи. В них есть моя душа...
Немного, впрочем... Так, с десяток вздохов.
Спешат секунды и часы спешат...
Так одиноко и немного плохо...

Как перст один... Я ранее писал...
И неохота изменять покою.
За полосою снова полоса,
А цвет полос, пожалуй, все же скрою...

Я все к чертям послать хотел раз сто...
Вот только черти двери запирают.
И вновь сажусь за свой любимый стол
И сочиняю. И пишу... Сгораю...

Среди безумных взглядов и словес
Я зачастую обретаю веру.
Я зачастую убегаю в лес
Своих обид, но соблюдаю меру.

Я не могу растрачиваться зря
На не свое, навязанное свыше.
Глаза, как раньше, бешено горят,
И сердце так же безутешно дышит.

Среди закатов я ищу друзей,
Но нахожу лишь дружбы подражанье.
И на рассвете, как на Колизей,
Я выхожу на мировое ржанье.

Я не терплю усмешек от других,
Я просто им слегка даю надежду
На то, что слаб, на то, что мы враги.
На то, что есть «они» плюс «я» и «между».

Среди безумных мыслей и идей
Я зачастую нахожу усладу...
Во мне немного от мирских людей,
Ведь от людей мне много и не надо.

Переполняет тишиной тоска,
И через край все норовит прорваться...
Еще вчера далекая - близка,
И никуда, увы, не подеваться.

Глагольной рифмой усмиряет пыл
Поэта в дни унылого застоя.
Он раньше просто по теченью плыл,
Не задаваясь злым вопросом "Кто Я?!"

Он раньше верил в искренность души,
И в мир на грани постиженья рая.
Спешил творить и сотворять спешил,
Вновь возгораясь и дотла сгорая...

Акростих

Просто крик души на закате
Растревожил чужую печаль.
Одиночество скукой заплатит.
Сам себе выбирал палача.

Теоремы и графики функций
Обессмыслели истины суть.
Как сказал бы, наверно, Конфуций:
Раз родился, будь добр и… будь…

Интересно смотреть через время,
Как кричала душа иногда.
Добавлять себе памяти бремя,
Узнавая былые года.

Шепот тоже порою услышу.
И душа тоже может шептать.
На закате все выше и выше
Аккуратно мечте улетать.

За себя не в ответе бываю,
А порой за других говорю.
Крик души придержать забываю,
А потом от обиды горю.

Ты не знаешь меня, милый друг…
Если что, разбуди поутру…

Мне снится заброшенный сад
Среди городских новостроек.
Он путнику редкому рад
И этой ночною порою.

Он знает, как страшно зимой
Стоять одному в мире этом.
И просит: «Останься со мной!
Останься хотя бы до лета!»

Мне больно смотреть на него,
На ржавые цепи качелей.
Я тихо шепчу: «Ничего…
Мы реквием все же не спели…»

Ни птиц, ни зверей. Ни души…
Так странно и чуточку дико.
А там, за стеною, спешит
Жить город из шума и криков.

Мне снится заброшенный сад
И я все несу эту ношу.
Он видит меня в небесах,
А значит не так уж заброшен…

Узри мою смерть, моя леди…
Без крика, без всхлипов узри.
Пусть смотрят с усмешкой соседи
На мертвое тело. Дари

Напрасные слезы надежды.
В загробное царство не верь.
Я в небе… Не выше… Лишь между…
Стучусь в незакрытую дверь.

Узри мой полет в небе синем,
В утеху Верховным Богам.
Грядущее пОгодя минем,
Отчалим к другим берегам.

Узри мою смерть… В сне-кошмаре.
Проснись. На весь мир зарыдай.
Я знаю, что время не старит…
Оно просто дарит года…

В тот день, когда погаснет свет
Моих очей под шепот ночи,
Я сброшу груз прошедших лет
Под знаком льва. На радость прочих.

В тот час, когда затихнет крик
Моей души, что в небо рвется,
Я поседею, как старик.
А что еще мне остается?

В тот миг, когда исчезнет стук
В моей груди и в венах тела,
Хранитель подойдет к кресту...
И вдруг заплачет неумело...

Растревожу, разрисую, распишу
Ярко-алым бледно-розовую душу.
Я не гений, не легенда, просто шут.
Но меня все это в принципе не душит.

Рассмеюсь, расхохочусь, растереблю
Свое тело на потеху всяким фрикам.
Я не верю, не надеюсь, не люблю,
Отражаясь в миллиарде сотен бликов.

Растеряюсь, засмущаюсь, застыжусь
Своих писем в назидание потомкам.
Белым пеплом в черном небе закружусь,
Опускаясь на асфальт бесплотно-звонко.

Раскатаю, разорву. Растает сном
Моя сонная душа в потоке света.
Я пишу, да и мечтаю об одном:
Дайте счастья каплю скромному поэту!!!

Мне смерть не улыбалась никогда
И зачастую проходила мимо,
Не находил ни одного следа,
И исчезал среди мирского дыма.

Я шел вперед, когда хотел стоять,
И час за часом улыбаясь свету,
Я ждал лишь ночь… В который раз… Опять…
И повторял: «Моя судьба, ну где ты?»

В такой глуши, как сердца уголок,
Я слишком часто находил надежду.
На нем нет шрамов, только узелок,
Граница «до», «наверное» и «между»…

Мне смерти оды петь не запретишь…
Что может запретить мирская тишь…

Я видел ангела в огне
Вчера под вечер.
Он улыбнулся скромно мне,
Расправив плечи.

Он был достаточно красив,
Почти до боли.
И чьей-то жизни вел курсив
По чьей-то доле.

Он нежность крыльев за спиной
Скрывал от прочих.
И стать хотел, казалось, мной.
Стать этой ночью.

В своем бессмертии грустил
Он час за часом.
Но я сказал ему: "Прости..."
И сник он разом.

Я не хотел бы быть, как он,
Мне рай не нужен.
Я верю в смерть, как в сладкий сон.
Я был разбужен...

Я застыну на краешке мира
И глаза в небеса подниму:
Ты со мной, моя странная лира?
Ты позволь, я немного займу

У тебя своим рифмам надежды,
Можно веры...Любовь? Не нужна...
Опустись до меня, до невежды
На минуту...Как жизнь сложна...

Если сможешь, прости меня лира
За все то, что в горячке пишу...
Что мечтал себя сделать кумиром
Для других поколений...Прошу

Дать мне сил...Дать мне света...Мне надо
След оставить на этом снегу...
Только это и большей награды
Я не смею просить...Не могу

Просто так я расстаться с тобою...
Не прощаясь, уйти...Извини...
Иногда тебя делал рабою...
Если хочешь, меня прокляни...

Если хочешь, толкни меня в спину...
Не обижусь...Поверь...Я пойму...
Я на краешке мира застыну
И глаза в небеса подниму...

А люди такие странные...
Посмотришь и плакать хочется.
Все грезят своими планами,
Все верят чужим пророчествам.

На сердце разрезы тонкие,
Как будто скользнуло лезвие.
Слова бестолково-звонкие,
А в принципе бесполезные.

Ты делаешь шаг над пропастью,
Да ангел-хранитель ревностный
Под смерти не пустит лопасти,
И к жизни вернет бренности.

И снова идут месяцы,
И люди вокруг сонные.
И сердце в груди бесится,
И кровь, как в прилив, вОлнами...

То ли в лужах останется дождь неизбывной печалью,
То ли станет ручьем, что втекает в речную струю…
То ли я потерялся в блестящем дождливом начале,
То ли вновь оказался в дождливом и чистом краю…

Я как капля стекаю по пыльным проспектам и крышам,
Я втекаю в открытые окна и двери домов…
Ты меня, может быть, никогда и нигде не услышишь,
Но однажды, быть может, все станет и станет само…

Ты меня, может быть, никогда не увидишь в потоке,
Что стекает с небесного купола, словно река…
Я останусь в начале дождя, я останусь в истоке,
И, быть может, поплачу, но только поплачу слегка…

Беспрекословно подчиняясь
Своей невыдуманной лени,
Я опускаюсь на колени,
Я перед ленью преклоняюсь.

Не говорите, что на свете
Один вот я такой подобный.
Кусочек лени скушать сдобный
Готовы минимум две трети.

А тот, кто съел хотя бы крошку,
Уже не сможет отказаться.
И будут всё сильней вгрызаться
Все те, кто съел совсем немножко.

И ничего тут не изменишь,
Так было, есть и , видно, будет.
Так, стало быть, не бойтесь люди,
И просто поклоняйтесь лени...

Мне хочется быть человеком
До самых последних минут.
Пусть в тесных объятиях века,
Но только не в вечном плену.

В том мире, где времени мало,
Мне многое надо успеть,
Чтоб совесть моя не дремала,
Душе не мешали чтоб петь.

Чтоб песня была не фальшивой
И музыку сам выбирал,
Чтоб верить, что принципы живы,
И в то, что я честно играл.

Мне хочется быть человеком,
И я постараюсь им быть,
Чтоб жить не моральным калекой,
А цельною личностью жить...

Акростих

Распятием грозили сотни раз,
А я все так же безобразно молод.
Смотрю на мир. Обычный. Без прикрас.
Плевать хотел я на жару и холод.

Я тот же самый, что и был вчера.
Такой же сон мне снился этой ночью:
Искал причину крикнуть, что «Пора!»
Единым духом. Как бы между прочим.

Меня все так же манят небеса.
Грозы-колдуньи магия влюбила
Рассвет опять открыл мои глаза,
Один за всех, как бы судьба не била.

Заметил как-то свет в чужом окне
И ради шутки подошел к окошку.
Лишь чей-то образ улыбнулся мне
И в тот же миг я покраснел немножко.

Себя искал среди других людей.
Они все те же, странные такие.
Творец шутник, поклонник же затей.
Но те затеи, в-общем, неплохие.

И я все тот же ангел во плоти.
Распятием грозить мне так нелепо.
Активно жить никто не запретит.
Зима пройдет… а за зимой и лето…

Не хочется мне откровений былых.
Признания к черту отправим.
В секундах ушедших, и добрых и злых,
Не сыщем подобия правил.

Останемся верными данному дню
С его бесполезным исходом.
Из сердца и разума память гоню,
А с нею прошедшие годы.

Гоню и уходит она по частям,
Но все же чуть-чуть оставаясь.
И тихо ночами, с жестокостью мстя,
Приходит, уныло зевая…

Через время я вернусь к своим слезам,
Что ронял когда-то, сам себя жалея.
Что скрывала шумом дикая гроза,
И уныло ветер песню в небе блеял.

Я вернусь и в тот же миг пойму, что зря
На свободу отпускал себя осколки.
Взгляд наверх: там звезды весело горя,
Улыбнутся. Но, увы, в том мало толку.

Не собрать и не расставить по местам
Все, что падало соленою водою.
Через время я останусь у креста,
И поверю, что и сам хоть что-то стОю.

Я за собою начал замечать
Моменты помутнения рассудка.
Проклятием Дамоклова меча
Висящие над головою жутко.

Я улыбаться начал невпопад,
В глазах других встречая удивленье,
Но лишь крепчает духа скорлупа,
Что закрепляю я привычной ленью...

Я перестал бояться пустоты
Своей души. Невыносимо грустной.
И с миром начал наводить мосты,
Что все трещат по швам своим... До хруста...

Ходят слухи -слухи ходят:
Вроде жив... Да умер вроде...
Вышел вон - лицом не вышел.
Слышал звон, а где - не слышал.

Мало лет, да зим не мало,
Стало скучно, грустно стало...
Сглазил всех - себя не сглазил.
Квазимир под солнцем Квази...

Шорох листьев, мыслей шорох.
Скоро ночь и утро скоро.
Шепот звезд - небесный шепот...
Копоть мыслей, листьев копоть...

Ночь разукрасила аллеи тишиной.
Зажглись огни извечного прогресса.
Газетный номер вышел из-под пресса...
И тень с косой отправилась за мной.

По тротуарам потекли мечты
Влюбленных пар, сидящих на скамейках.
В кустах незримо прошуршала змейка...
И на погосте вновь блестят кресты.

На млечный путь любуется она,
Одна из тех, кто не дождется принца.
Но будет ждать, еще, ведь это принцип...
Я замечтался - выпал из окна.

Бездомный пес улегся под мостом,
С счастливым видом в чью-то кость вгрызаясь.
Путь млечный тихо небо разрезает...
Увозит тело экипаж с крестом.

Бумажный снег с пластмассового неба
Скрипя, ссыпался на бетонный сад.
Я шел в кабак за деревянным хлебом
И был тому необычайно рад.

Бармен с ленцой подал буханку водки,
В слепых глазах мелькнула доброта.
Он был не стар, мы были одногодки,
И подружились явно неспроста.

Я заплатил стеклянною монетой
И отошел за столик в темноту.
Пока еще стареющим брюнетом,
Не признающим сон и полноту…

Зашел старик, седой, молочно-белый,
И попросил пять капель порошка.
Бармен, шепнув "ну, раз такое дело...",
Достал чуть-чуть из мятого мешка.

Старик вдохнул и рухнул на колени,
Закат окрасив каплями души.
Он выбрал сон и память поколений,
И свет в глазах небрежно потушил…

Я вышел вон, не из себя, но все же...
Бумажный снег упал картоном вниз,
Стекло монет карманы не тревожит,
Одна была- теперь не мне звенит...

Сквозь млечный путь текли чаинки-звезды,
Не черный чай, но желтый с молоком...
Смешно считать, что в жизни все серьезно,
И пепел лет ложится у висков...

Если в ночь послать шататься
Одинокого дебила,
Он не будет улыбаться,
Как бы жизнь его ни била.

Если осенью устало
На окне разбить дендрарий,
Одному вам будет мало,
Не зовите в гости тварей.

Если сонная макака
Рано утром вдруг завоет,
Значит, кто-то ночью плакал,
Оттого она и ноет.

Если бред в моем рассудке
Приумножить раз в пятнадцать,
За минуту сдохнут сутки,
И не будут распинаться.

Если в голову ракета
Прилетит и не взорвется,
Выну рифму из пакета,
Что еще мне остается...:crazy:

Так быть или не быть? Таков вопрос.
Что благородней духом - покориться
Пращам и стрелам судьбоносных гроз?
Иль, ополчась на море смут, сразиться
В противоборстве? Умереть...уснуть...
И только и сказать, что сном кончаешь
Тоскливой жизни бесконечный путь,
Наследье плоти... Ты ль не привечаешь
Развязку эту? Умереть...уснуть...
И видеть сны, быть может... Вот в чем трудность.
Какие сны приснятся? Вот в чем суть!
Когда покинем этой жизни нудность...
Вот, что сбивает нас, вот фактор тот,
Что бедствию несет лишь долговечность.
Кто снес бы груз столетия забот,
Гнет сильного и гордеца беспечность,
Презренной боль любви, суда застой,
Заносчивость властей и оскорбленья?
И ты как будто выжат, ты пустой...
Когда б мог сам закончить поколенье
Кинжалом в грудь, кто шел бы с ношей той,
Чтоб охать и потеть над жизнью нудной?
Когда бы страх бессмысленный, пустой:
Что после смерти - путь возврата трудный?
Иль нет его? - Чтоб волю не смущал,
Внушая нам терпеть невзгоды наши,
И не спешить к сокрытым в тень плаща*...
Но от раздумий трусость только гаже.
И так решимости природный цвет
И начинанья, взнесшиеся выше,
Свернут и все... Былого больше нет,
А есть иное действие. Но... тише...

Офелия, в своих молитвах лишь
Ты перед сном мои грехи услышь...

З.Ы. Переделано с оригинала к зачету по античной литературе, дабы училось легче)))

О_О

какой содержательный коммент:crazy:

Александр Пушкин

Блажен, кто смолоду был молод,
Блажне, кто вовремя созрел,
Кто постепенный жизни холод
С летами вытерпеть сумел,
Кто в двадцать лет был франт и хват,
А в тридцать выгодно женат,
Кто в сорок лет освободился
От статских и иных долгов,
О ком твердили целый век:
Н Н прекрасный человек.
Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана,
Что изменяли ей2 всечсасно,
Что изменила нам она...