Избранные работы: Хроники Эйвеля

Игривый отблеск свечей на мгновение замедлил свой танец на полу и каменных стенах, опасаясь загадочного мерцания посреди комнаты. Ксардах нетерпеливо постукивал скрюченным пальцем по подлокотнику резного кресла. Пульсирующий свет постепенно обретал форму и плотность. Сменив за пару мгновений весь спектр цветов, он остановил свой выбор на темно-фиолетовом цвете нависших грозовых облаков. Вращаясь в разных плоскостях и со временем ускоряя свое движение уже не свет, но туман выплюнул из своих объятий усталую фигуру. Эйвель с трудом поднялся с колен и уставился на своего вынужденного повелителя. В его глазах скорбно отражалась боль застывшего в ледяном мучении сердца. Эльф все еще сжимал в руке бесполезный теперь меч, которым он так и не смог защитить Одри.

- Долго возвращался, - подозрительно вопрошал Ксардах.- Я уж думал, ты решил покинуть меня.
- Теперь меня больше ничего не держит в этом мире, - подняв глаза, бесцветным голосом отвечал Эйвель. - Я не хочу больше страдать и рисковать своей жизнью ради народа, который не достоин этого. Тебе лучше убить меня прямо сейчас.

- Не падай духом, мой юный командир. Вместе мы отомстим за твое горе. И, в знак высочайшей признательности, я хочу сделать тебе небольшой подарок, вознаграждение, аванс для твоих будущих побед. Аркела, вводи! - крикнул Ксардах в направлении двери.

Искусные створки двери медленно распахнулись, освобождая путь для Аркелы и нее. Эйвель отказывался верить в происходящее. Глядя на него, из-за спины прислужника Ксардаха выходила она. Переполненная жизнью, без малейшего следа смертельных ожогов, все так же прекрасная, потому что любимая, Одри.

- Как...как это возможно? - обжигая друг друга невольными слезами безмолвно вопрошали себя пока так и не состоявшиеся муж и жена.
- Как видишь, я умею не только разрушать.
- Я...я не знаю как выразить свое восхищение, - Эйвель освободился от объятий Одри, которая так и не смогла вымолвить не единого слова, но в этой ситуации это и не требовалось.

Эйвель подошел ближе к креслу, где сидел Ксардах и сделал вид, будто намеревался рухнуть на колени и облобызать его руку в знак безусловной преданности и готовности служить. Ксардах с одобрением взирал на происходящее, чувствуя усталое удовлетворение от проделанной многолетней работы. Здесь и сейчас начиналась завершающая фаза его безумного плана. Он слишком расслабился, не подозревая никакого подвоха со стороны, как ему казалось, уже завербованного союзника. Но Эйвель так и не успев дотронуться коленями пола, извернувшись, словно дикая пантера, вонзил клинок в тело своего поработителя. Меч послушно разрезал податливую плоть и с наслаждением вышел со спины. А в это время Одри припечатала воздушным прессом Аркелу к стене сжимая удушительную магию на горле приспешника.

- Это тебе за отца, сволочь, - наклонившись к уху Ксардаха, нежно прошептал Эйвель. - Слышишь этот звук, - продолжал эльф, обращая его внимание на подозрительный шум. - Прямо сейчас мои верные соратники вырезают твоих мерзких демонов. Конец близок.

Ксардах с сожалением и как-то жалобно взирал на эльфа, затем медленно перевел взгляд на торчащий из своей груди клинок.

- Я не могу передать тебе, как я разочарован, - сказал Ксардах и резко продвинул свое тело по острию к самой рукояти лезвия, не обнаруживая никаких признаков боли. - Ты и вправду думал убить меня этой железякой?

Без видимого воздействия Эйвель вместе с мечом в руке отлетел к стене и медленно сполз по ней. И в это время Ксардаха поглотил жар трепещущего огня, посланного Одри. Аркела, освободившись от ее пут, поспешил убрать отсюда восвояси. Женщина кинулась было к Эйвелю, но вдруг уши заложило от неистового рева. Магия сожгла лишь бесполезную оболочку Ксардаха, его ширму, но теперь он представал перед ужаснувшимися эльфами во всем своем демонском величие. Полукруглые обсидиановые рога венчали звериную морду, ощетинившуюся оскалом отвратительных желтых зубов. Зловонное дыхание свирепыми волнами вырывалось из пасти. Под жесткой отверделой кожей буграми перекатывались могучие мышцы, а из-за спины расправились два огромных крыла. Но сила его заключался не только во впечатляющей физической мощи. Теперь хрупкая человеческая оболочка не мешала ему пользоваться демонской магией, черпая ее из самой сути мироздания. Однако, вопреки ожиданиям, он не стал тратить свою мощь на двух жалких созданий, ведь у него был в запасе коварный план. Силы ему еще понадобятся. Судя по всему, в цитадели и вправду разгорелось нешуточное сражение. Его размышления прервал разряд магической молнии, выпущенной Одри. Такая слабая сила магии заставила его только поморщиться. Пришлось уделить этой особе кусочек своего драгоценного времени. Но яростный натиск женщины и не думал ослабевать. Напротив, Ксардаху пришлось очистить сознание от нахлынувших мыслей и полностью сосредоточится на отражении ее атак. Вдруг очередной магический всплеск с ее стороны оказался слишком могучим, чтобы, как и в предыдущие разы, полностью поглотить его в себя. Поэтому ему пришлось срочно отражать магию вовне. Сгусток искрящийся энергии пронесся мимо невольного зрителя, коим все это время являлся Эйвель, остро переживавший свою вынужденную бесполезность на развернувшимся перед ним поле боя. Огромный шар, столкнувшись со стеной, гулко ухнул и проделал в ней зияющую дыру.

- Всегда хотел иметь у себя в комнате панорамный вид, - прокомментировал Ксардах.- Мне надоела эта мышиная возня. У меня есть дела поважнее.

Демон своими желтыми глазами поймал пылающие гневом глаза Одри.

- Твой выход милая, - сказал он, указывая когтем на Эйвеля. – Убей его.

Мгновение ничего не происходило. И только потом Одри почуяла неладное.

- Эйв! Со мной что-то происходит! Я не могу это контролировать! Мне больно! Помоги мне!
Эльф бросился к ней, но она оттолкнула его.
- Не приближайся ко мне! А то оно…я убью тебя….

И с ней действительно происходило нечто ужасное. Прекрасные черные шелковистые волосы седели на глазах. Череп принимал более округлую форму. Челюсть расширялась и выпирала вперед. Из туловища, изуродовав изумительную фигурку, начали прорастать еще четыре конечности - по 2 с каждого бока. Кожа ссыхалась, принимая мертвенно-бледный оттенок, груди сморщились и обвисли. Во взгляде исчезали последние искры разума. С неожиданной прытью для такого непропорционального тела, уже неведомое существо, не Одри, накинулось на бедного эльфа. Тот пытался вяло отбиваться, но ужас жутким параличом сковал разум. Он тщетно пытался отыскать в черных глазах свою любимую Одри, но только все глубже тонул в бездне этого создания. А оно полностью покорив его своей воле, высекло на его челе странный узор своими конечностями. Затем его пасть распахнулась, и начала со свистом втягивать в себя воздух. А вместе с воздухом из Эйвеля начала уходить его жизненная сила. Существо прожорливо и цинично поедало его. Однако, равномерный свист вдруг зашелся в странном хрипе. Пасть захлопнулась, и эльф спихнул с себя умирающее тело – из него торчал всеми позабытый клинок. По истерзанному лицу Эйвеля катились слезы – они причиняли ему еще большую боль, но сейчас на это ему было просто плевать. Он уже почти внутренне смирился с тем, что Одри больше никогда не будет рядом. И поэтому, потерять ее второй раз, да еще и таким ужасным образом, было для него хуже смерти. Он и так умирал, рядом с гниющим трупом, уродливым порождением демонской магии, своей несостоявшейся женой, своей любовью.

- Какой трагичный конец, - посетовал Ксардах, - Эй, жалкий командор Элгота! Взгляни сюда и посмотри, чем увенчались все твои усилия.

Эйвель никак не прореагировал на эту подначку. Ему было все равно. Он не смог ничего сделать. Он стал свидетелем начала конца своего мира. Он умирал от осознанья того, что он никак не может этому помешать. Все, что ему нужно это воткнуть свой верный клинок в себя и все сразу окончится. Но Эйвель не успел совершить задуманное. Ксардах поднял его на ноги и заставил смотреть на еще одно унижение. В своем собственном шаре – полной защите от магии задыхался Мендель, запертый в нем как в саркофаге с помощью магии Ксардаха. Никто не применял магический шар столь долгое время, поэтому жизнь в Менделе поддерживал только демон, подавая в полностью изолированную от внешнего мира сферу струи живительного воздуха.

- Я хочу, чтоб ты полностью осознал свою ничтожность. Ты мог стать всем, но умрешь, наблюдая смерть самых близких своих друзей. Прощай, Эйвель.

С этими словами Ксардах направил свои лапы тыльной стороной в сторону эльфа. Из них вырвались две струи такого яркого пламени, что оно казалось жидким и живым. Струи, составляющие поначалу одно целое, затем начали раздвигаться, очерчивая перед Эйвелем полукруг. Они врезались в толщу многовекового камня, отсекая часть на которой стоял эльф. Тот как завороженный наблюдал эту картину. Он даже не уловил миг, когда скала отделилась от остальной части горы, словно ребенок, покидающий утробу матери. Взгляд еще охватывал разгромленные покои Ксардаха, немигающий взгляд его желтых глаз, труп Одри, беспомощного Менделя. Но это было уже неважно. Ведь он не падал. Он так летел.

__________________________________________________ ___

Говорят, перед умирающим проносится вся его жизнь. Свет в конце тоннеля заставляет вспоминать всех, с кем воевал, с кем жил, кого любил, кого ненавидел. Каждый шаг бунтующей души почтет за честь в последний раз засветиться в одряхлевшем разуме. Конечно, никто не возвращается с того света, чтобы это подтвердить и все магические проделки колдунов не могут служить реальным доказательством существования загробной жизни или ее отрицания. Люди просто верят в лучшую жизнь, в жизнь без войн, где женщины не скорбят о погибших мужья, а дети не хотят играть в убийц. В жизнь, где мифическое счастье приласкает их своим теплом, где не нужно бояться темных подворотен, подвыпивших амбалов из ближайшей таверны, неведомой, доселе забытой угрозы, все отчетливей проступавшей по ту сторону границы.

Эйвелю не повезло. Он не видел ни пресловутого света, ни сказочных богинь, стремящихся принять в свое божественное лоно, а перед его глазами стоял его последний взгляд на комнату Ксардаха. Эльф делал то, что и должен делать на его месте любой другой, ощущая, как его тело с исполинской высоты стремительно несется к земле. Он молился. Не за себя – ему было все равно. За Одри, чтобы она после двух своих ужасных смертей обрела покой. За Менделя, чтобы его мучения окончились как можно скорее, а смерть была быстрой и безболезненной. За свой народ, которому предстояло жить под гнетом Ксардаха и его армии или умереть. Он сетовал на то, что углядел в подкинутом артефакте не чудовищное зло, а дар небес. Он думал, что был посланником воли Таиру, но был лишь пешкой в чужой партии.

Его тело, предугадывая падение, инстинктивно напряглось, но Эйвель не смотрел вниз. Он закрыл глаза. Он смирился. Но такой знакомый голос, донесшийся из глубин памяти, шепнул ему:

- Лети.

И плечи обожгла неистовая боль. Он больше не мог молчать. Он кричал. Яростный крик обжигал глотку, но не мог утихомирить боль. На его плечах начали появляться шрамы. Они становились все больше, а затем разошлись, словно небрежно наложенные швы. Раны начали покрываться белой субстанцией, которая прямо таки выпирала из его тела. Субстанция становилась все плотнее, и ее становилось все больше и больше. Новая ткань затрепетала в воздушном потоке. И тут все закончилось. Ткань резко обросла нежным пушком. За спиной Эйвеля затрепетали два белоснежных крыла. Он не падал. Он летел. Вверх. Он ясно представлял, что нужно делать. Его разум очистился, а тело повиновалось его мыслям. Вместо верного меча, его собственная рука приобретала форму лезвия. Лезвия из ослепляющего света.


- Ксардах, - сказал он в спину уходящему из своих покоев демону. – Я пришел за тобой.

Демон не мог поверить происходящее. Свет, исходящий от лезвия из чистого света и белоснежных крыльев, заставлял его недовольно морщиться и прикрывать глаза. Шаг за шагом Эйвель приближался к нему. И тут он ударил. Россыпь огненных шаров вылетела навстречу эльфу, но, не долетев до него, угасла, не причинив ни малейшего вреда. Змеиные струю темной энергии ринулись уничтожить Эйвеля, но потерялись в мерцающем свете. Ксардах начал рушить потолок комнаты, надеясь так отделиться и выиграть некоторое время. Но камень при малейшем приближении рассыпался в прах.

Ксардах не уловил миг, когда лезвие света вошло в него. Но он сполна ощутил последующую боль. Свет разрывал его изнутри. Демон не просто умирал. Он стирался из самой ткани мироздания. Навсегда.

Как только в глубине неистового свечения растворилась последняя частичка души Ксардаха, все исчезло. Обессиленный Эйвель рухнул на пол. Свет, выполнив свою миссию, покинул его. Неведомая магия сполна иссушила его. Но он был горд осознанием того, что смог расправиться с демоном и теперь смело может уходить на покой. Он был счастлив.
Мендель освободившийся от оков Ксардаха склонился на колени перед Эйвелем. Он не мог ничего не поделать. Его силы были предельно истощены, он мог только наблюдать, как уходит в мир иной его друг, товарищ, брат. Однако, он чуть было не испепелил того, кто дерзнул положить ему руку на плечо. Увидев, кто это, он мог лишь беззвучно смотреть на нее. Свет исцелил Одри и вернул ее к жизни, изгнав во мрак дьявольскую магию. Она положила голову Эйвеля к себе на колени, и нежно поглаживала белоснежные или уже теперь седые волосы своего любимого. На последнем издыхании Эйвель судорожно сжал ее руку. Он не верил в то, что это все еще реальный мир. На его лицо падали слезы Одри.

- Мне так хочется верить в то, что ты меня слышишь…- Одри все-таки уловила едва слышное трепетание его губ.
- Я тебя слышу…
- Но это вряд ли возможно…Не плачь…Я скоро вернусь…к тебе…

Слезы продолжали орошать уже бездыханное тело.

- Не вернешься…Ты умер.

Авторство - Dar Veter.