Шаг в Неизвестность

"Беги, Эвелин, беги!"

Шелест травы под ногами, скорбящая в небе птица.

Картина, застывшая перед глазами, казалась нереальной, размытой, словно это всего лишь плохой сон, вырвавшийся из подсознания на волю.

Ветки, неуклонно хлеставшие по лицу.

Этого просто не могло произойти. Только не с ней. С кем угодно, но только не с ней. За что, Господи, за что?

Отброшенная дорожная корзинка, скомканное покрывало.

Что нужно сделать во сне, чтобы проснуться? Умри! Ответ пришел сам собой, без видимых усилий с ее стороны, и это казалось ей совершенно правильным. Стоит лишь просто постоять здесь еще минутку-другую и все закончится. Он подойдет и это случится. Она проснется дома в своей белоснежной постели, горячий поцелуй будет нежно прижигать губы, и новый день приласкает её еще не раз.

Раскиданные булочки с ароматной начинкой, еще хранившие тепло кухонной печи. Красное яблоко, выкатившееся к ее ногам, было неправильным. Сроду тут не бывало красных яблок и вот, нате вам, пожалуйте, вот оно, будто только что покинувшее родную ветку, возьми да съешь.

Безумное ржание лошадей, готовых сорваться с привязи и умчаться прочь, подальше от этого места.
Такой чудесный солнечный день не может закончиться вот так! Она тщетно пыталась затолкать обратно раздиравший горло крик. Слезы, обрадовавшись долгожданной свободе, резвым водопадом орошали ее ладони. Боже! Сколько же времени прошло с тех пор, как она рыдала как девица, которую первый раз бросили? Да да, она так не ревела с тех пор, как потеряла его. И вот этот кошмар возвратился. После стольких лет она не могла поверить, что все это происходит опять.

Кровь. Кровь повсюду. Крови так много, что даже не понимаешь, откуда ее столько в человеке. Белая скатерть выглядела так, словно ее искупали в вине. Однако, это было не вино. Кровь. Кровь хлестала из нескольких ран на его теле, зловещей лужей растекаясь по некогда уютному местечку для пикника. То, что осталось от его руки, трепыхалось беспомощным обрубком. Его фамильный меч, гордость рода, прошедшего через многие битвы и столетия, так и остался в ножнах невостребованным. Он так и не сумел его достать. Трава блестела в свете полуденного солнца. Только вот нежный зеленый цвет поглотила багровая ярость. Ярость жизни еще бушевавшая в нем, но ослабевающая с каждым биением сердца.

"Беги, Эвелин, беги!"

Она поморщилась. Это все лишь сон, Винсент, как же ты не понимаешь! Это все лишь, дурной сон, милый. Все что тебе нужно, это смириться. Я буду с тобой до конца. Господь не покинет нас, еще чуть-чуть, милый, еще немного и все это прекратится. Я знаю.
Она легла на травяной ковер, чтобы ей было легче поймать его взгляд. Она улыбнулась. Все хорошо, Винсент, я рядом. Он тянул к ней уцелевшую окровавленную руку, губы настойчиво повторяли одну и ту же фразу, но она уже не могла его услышать или не хотела. В знак признательности, ее рука тоже направилась в ее сторону, но дотянуться так и не удалось. Зато в ладонь ей попалось то самое, неправильное яблоко. Интересно, каковы красные яблоки на вкус? Она поднесла сочный фрукт ко рту. Оторвавшаяся от него капля приземлилась ей на щеку. Неосознанным движением она вытерла ее и посмотрела на пальцы. Красных яблок в здешних местах не было и никогда не будет. Потому что это яблоко было правильным. Только оно извалялось в крови.

"Беги, Эвелин, БЕГИ!"

И она побежала. Рванулась как быстроногая лань. Прочь от этого чудовища (назвать его человеком после такого изуверства у нее бы не повернулся язык), невесть как объявившегося здесь. Проклятые люди! Зря она не послушалась свой народ и не ушла в леса. Променяла своих собратьев на каменный замок человека. Нет! Ей нельзя было по-другому! Внутренний голос ехидно посмеивался над ней. И сколько же ты прожила бы здесь? Сколько еще таких ты уже похоронила, а, сколько бы еще было? Может это расплата за твой дар? Так ты его называешь? Она старался не слушать свои мысли. Она пыталась просто бежать. Она не видела, но ей показалось, что слышала, как двуручный меч с хрюканьем выползает из тела Винсента, чтобы пуститься вслед за еще одной жертвой. Тяжелая поступь убийцы подгоняла ее быстрее собственного желания выжить. Она добежала до лошадей. Привязь, словно издеваясь, медленно и неохотно отпускала животное. Но вот, с ней было покончено, и Эвелин резко вскочила в седло и, ударив, пятками в бока скакуна, пустилась прочь отсюда, от этой бойни. Она не хотела оглядываться назад. Она боялась. Сердце все еще не верило в спасение и продолжало неистово колошматить по ребрам. Трепетный ветер заботливо раздувал волосы за спиной, даруя свежесть и прохладу. Она, впервые смогла вздохнуть полной грудью после всего, что с ней приключилось. Это вдох был настолько сладостен и великолепен, насколько может быть прекрасен последний вдох. Через мгновение ее спину разорвала жгучая боль, и она увидела, как лезвие меча выходит у нее из груди. Она даже не успела удивиться этому внезапному уродству ее совершенного тела, ибо уже летела. Летела к земле, в ее материнские объятия. Наконец-то, мелькнула последняя мысль в ее догорающем мозгу, наконец-то, сон закончился.





- Зачем ты мне все это рассказал?

Джон, рывшийся где-то в закоулках своей кладовой, на миг перестал шуршать своими запасами. Но ответом меня он так и не удостоил, продолжая бормотать себе под нос нечто совершенно неразборчивое и не поддающееся осмыслению. Звуки, издаваемые им, были похожи на обидчивое ворчание бездомной и слабой дворняги, у которой более сильные сородичи отобрали последнюю кость. Я в нетерпении барабанил пальцами по столу, ожидая, когда же на историка снизойдет просветление и он вернется к нашей милой беседе. Вдруг Джон издал торжествующий вопль, поднялся с колен и устало плюхнулся на стул.

- Последние запасы, - с гордостью объявил он о своей находке.
- Табак?
- Оу! Да у тебя, я смотрю, не совсем мозги омертвели! Первосортный табачок. Достался в наследство от дедушки. Жаль, только осталось совсем немного. Вот и приходится оставлять его на особые случаи.
- Думаешь, это особый случай?
- Ну не каждый же день к тебе заваливаются ожившие мертвяки, которым излагаешь то, что даже ты сам стараешься похоронить как можно глубже в своей черепной коробке.
- Ну, так, зачем мне нужно было это знать?

Джон с наслаждением сделал внушительный затяг из трубки и неторопливо выпустил едкий дым из легких.

- Ты веришь в случайности, Джек? Я – нет. И ты, я надеюсь, теперь тоже. Просто, когда ты оживаешь в своем гробу рядом с богом забытой фермой, я задаюсь вопросом. Произошло ли это случайно? Может быть, тебе суждено было встретиться со мной, а тебе услышать то, что тебе предназначено?
- Но…
- Не смей меня разубеждать в этом! – неистово отмел Джон любые возражения с моей стороны. – Только эта мысль согревает меня. Только она дает мне осознание того, что моя жизнь была прожита не зря. Все время, что я топтал эту землю, я не мог избавиться от ощущения, которое преследовало меня день за днем, ночь за ночью. Даже сон не был спасением. Меня мучил один и тот же вопрос, кому все это нужно? Для чего я всем этим занимаюсь? Оскверняю кости, тормошу пергаменты, достаю своими расспросами не один десяток людей. И все ради чего? Ради своего праздного любопытства. Так я думал тогда. Но теперь, после встречи с тобой я считаю, что все это было не напрасно.

Джон откинулся на спинку стула и замолчал, изредка выпуская очередную порцию дыма.
Я не решался разрубить повисшую напряженную тишину.

- Ты должен уйти. Тебе здесь не место. Я верю в тебя. Только попробуй разочаровать меня, – короткие отрывистые фразы, словно занозы впивались мне в сердце.
- Зачем ты так, Джон.
- Я не хочу загубить еще одну судьбу.

Я не знал, что ему ответить. Мои слова застревали в горле непролазным комом, особенно когда я увидел слезы текущие по щекам Джона и теряющиеся где-то в его бороде. Но их как будто не замечал, а может, и не считал нужным смахивать.

- Завтра утром ты уберешься отсюда. Я все уже приготовил. Спустишься вниз в долину, наткнешься на ручей и вдоль него дойдешь до города. Там разыщешь Майлза Молони, надеюсь, этот старый пердун еще жив. Скажешь что от меня. Он приютит тебя на некоторое время, пока ты обдумываешь свои дальнейшие дела. А вот это личный мой подарок тебе, держи, пригодится.

Джон достал из-под стола продолговатый сверток. Я с интересом начал развертывать ткань, пока ладони не нащупали кожаный чехол. Ножны, на мой скромный взгляд, были идеальны. Меч вышел из них с тихим скрипом, но без какой-либо задержки. Рукоять удобно лежала в руке. Лезвие приковывало взгляд своей внутренней мощью. Мне казалось, что я чувствую его желание поскорее ворваться в бой, ослепляющую жажду крови.

- Я уже и не помню точно, где я его откопал. Но клинок в отличном состоянии. Бери. Тебе он нужнее, чем мне. В любом случае, когда я завтра проснусь, тебя уже здесь быть не должно. И помни, ключ ко всему находится не в наших головах, а здесь, в нашей груди. Слушай зов сердца, Джек.




Что чувствует сын, покидающий родительское гнездо? Злость на осточертевших предков и желание поскорее избавиться от докучливого надзора? Или же внутренний прилив сил, нетерпение во всем своем естестве, волнение в ожидании благословения? Обильные слёзопады, влажные следы материнских губ на своем лице, крепкое рукопожатие отца – непременные атрибуты таких расставаний. В моем случае не было ничего похожего. Я смотрел на одинокую ферму, ставшую мне за такое короткое время родным местом. Домом, куда всегда возвращаются блудные сыновья. Я бросил последний взгляд на окна. На мгновение мне показалось, что Джон стоит там и машет мне на прощание рукой. Но скорей всего, это была игра либо моего воображения, либо расшалившихся солнечных зайчиков. Я поправил заплечный мешок, ощутил бодрящую холодность меча в ножнах, приделанных к поясу, и сделал свой первый шаг прочь. Прочь в неизвестность.

__________________
Оглянись назад
Там застыл закат
Черно-красной застыл полосой
Впереди - туман
Позади - обман
Что вы сделали с вашей игрой...