Иногда, они возвращаются. Похороненные под пылью веков события своей омертвелой рукой пытаются сдернуть покров времени и посеять в сердцах ныне живущих страх и смуту. Полузабытые легенды начинают обретать зловещий смысл. Старые летописи снова начинают шелестеть истертыми страницами в страстной надежде своих искателей заполучить желанные ответы. Мир, так долго хранивший свои секреты, разваливается на куски под тяжестью немыслимого груза. Темные слухи оплетают райское спокойствие Элгота липкой паутиной панического безумства. Иногда, старые враги возвращаются, чтобы пламенем своей мести заставить своих мучителей упиваться страданием. Богам остается лишь молчаливо взирать со стороны, бессильно взирая на то, как их детища собираются опрокинуть мир в хаос.
Начало
Пока ты спал, пока ты спал, а ты и продолжаешь спать
Кто-то решает за тебя, как тебе жить и умирать.
Я всегда любил темноту. Нет, не эту спокойную и умиротворенную тишину спящего дома, где вроде бы знакомые очертания и предметы приобретают волшебную загадочность. Несмотря на опустившийся мрак, они все равно остаются довольно обыденными, скучными и пустыми. Трущобная грязь захлебнувшихся в пороках городов, где день обозначает свое робкое присутствие лишь слабым просветлением смрада над головой, мне нравилась еще меньше. Больше всего на свете я обожал предутреннюю темноту. Беззвучный шепот деревьев, сонная беготня воды, забытая кем-то роса на траве. Мне нравилось ловить тот миг, когда день еще робко, но уже гордо всходил на свой небесный трон. Я любил темноту, потому что знал – за ней приходит рассвет.
Что чувствует человек, просыпаясь в холодном поту после кошмарного сна? Облегчение от того, что это всего лишь безумная игра сознания? Умиротворение от того, что все позади? Надежду на спокойное окончание текущей ночи? Я чувствовал лишь беспомощность. Моя темнота была сверху донизу пропитана страхом, прилипшим к стенкам сосуда, заключившим в смертельные объятия мое тело. Я был в гробу. Иначе как объяснить размеры этого каменного мешка, где даже вздохнуть было тяжко? Что делает обычный человек в данной ситуации?
Не знаю. И не врагу не желаю узнать. Мною овладела предательская паника. Разбивая в кровь кулаки, я пытался хоть как-то освободиться от проклятого плена. Неистовые водопады пота, стекавшие вниз по всему телу – это единственные мои ощущения на тот момент. Но каменная плита, закрывавшая мне путь на свободу, лишь злобно ухмылялась про себя, наблюдая за моими тщетными попытками. Паника медленно сменилась бессилием. Я задыхался от него и от недостатка воздуха. Обреченные мысли все чаще овладевали сознанием. Что если камень не единственное препятствие надо мной? Вдруг за ним скрывается огромная толща земли? Может быть, это такое наказание за мою грешную жизнь? С удесятеренной энергией я пытался опровергнуть эти смертельные постулаты. Но все было бесполезно.
И тогда я заплакал. А что мне было делать? Разревелся как сопливая девица, заставшая своего суженного в постели своей лучшей подруги. От злости на тех, кто сотворил это со мной. От осознания собственного бессилия. От нежелания почувствовать дуновение смерти на своем лице. Постойте, дуновение?.. Оно было ласковым и нежным, словно материнское прикосновение. Воздуха. Свежего. На мгновенье мне показалось, что мое возбужденное сознанье выдумало его. Но нет. Я явственно ощущал приток воздуха. Пускай присутствие его было слабым и еле заметным, но это был он. А это означало, что, по крайней мере, одну скудную мысль можно было отвергнуть – земли надо мной нет.
Тогда, вместо того, чтобы бесцельно колошматить по плите, я попытался сдвинуть ее в сторону. Ногтями впиваясь в неровности камня, миллиметр за миллиметром, я, наконец-то достиг положительных результатов. Плита начала шевелиться. Сначала неохотно, но затем дело шло все лучше и лучше. Двигая камень, я больше всего желал увидеть свет. Но, когда отверстие стало достаточно большим, меня ждало разочарование. За плитой скрывался еще один слой темноты. Сколько их еще будет у меня на пути? Может, это действительно, кара божья и я сейчас прохожу все круги ада?
Отставив панику, я, наконец, сдвинул крышку гроба, выбрался из заточения и сел на край. Затхлый воздух радостно накинулся на меня. Казалось, что он замер тут на столетия, и теперь с удивлением ласкал незнакомую фигуру. Я перевел дух, вытер пот со лба и осмотрелся. Хотя, что можно увидеть в кромешной темноте, которая была еще более жуткой? Та в гробу хотя бы имела форму. Здесь же оценить размеры было немного затруднительно. Отбросив нахлынувшее отчаянье, я перевесил ноги по другую сторону гроба и встал. Чтобы тут же упасть от невыносимой боли. Теперь судорога, вступившая в адский союз с темнотой, пыталась вытрясти из меня остатки души. Не знаю, сколько я спал в этой гостинице, но мышцы явно протестовали против такого наглого использования.
Постепенно боль утихла. Я несколько раз согнул и разогнул ноги, опасаясь ее возвращения. Отдышавшись, я продолжил исследования моей темницы. Пещера, а скорей всего, это помещение ей и являлось, была явно не королевскими покоями. Все пространство можно было обойти примерно за сорок шагов вокруг гроба. До потолка, даже подпрыгнув с его крышки, я не достал. Никакого чудесного, распахнутого и желанного выхода я, естественно, не нашел. Тогда, прислонившись спиной к гладкой поверхности гроба и, приняв позу поудобнее на неровном полу, вы не поверите, но я заснул.
Хорошо это или нет, но спал я без снов. Очнувшись и приведя мысли в порядок, решил еще раз исследовать свою пещеру. Ведь затащили же гроб сюда, значит, вход раньше существовал. Главное, чтобы меня не замуровали с помощью магии…Да и кто я такой, чтобы обращаться ради меня за помощью к магам? Скрупулезно ощупывая каменную стену, я обшаривал всю ее поверхность вдоль и поперек. Вдруг пальцы наткнулись на некий участок стены, несколько отличавшийся от того, что его окружало. В нем чувствовалось нечто не свойственное, нечто иное, не похожее на остальной камень. Дальнейшее исследование обнаруженной аномалии лишь укрепляло засевшее в мозгу подозрение. Этот участок пещеры являлся стеной в самом обычном смысле. Когда-то здесь существовал вход, который теперь должен был стать для меня выходом. Но он был замурован. Очень давно. Я боялся себе в этом признаться, но кладка, насколько я мог судить без малейшей искры света, готова была рассыпаться в пыль из-за своей дряхлости. А значит, ее возраст превышал мой в десятки, если не в сотни раз. Я, конечно, не юнец, но и не старик, и подобные сравнения сильно задевали мои внутренние и без того напряженные струны нервов.
Я больше не мог медлить. Надо признать, те, кто возвел эту преграду, знали свое дело. Ибо даже через такой неопределенный промежуток времени, она не спешила безропотно сдаваться. Но пара-тройка крепких тычков с ноги сделали свое дело. С грохотом, готовым разорвать на части мои уши, камень от проделанной дыры весело обрушился, открывая долгожданный проход. На меня дохнул воздух. Нет, ни этот могильные запах, который и воздухом с трудом можно было назвать. Это был Воздух. Свежий и живительный, словно почерпнутый богами над простором гор. Дикий и пьянящий, словно правильно выдержанное вино. Насладившись прекрасным ароматом, я двинулся вперед, к свободе.
Мой склеп был лишь одним из десятков, приютившихся в этой горе. Если бы кто-то вдруг рискнул искать меня в этом забытом богами месте, он бы легко мог проскочить мимо моей тюрьмы и даже мысли бы не допустил, что здесь может быть проход. Кто-то очень хорошо постарался замести следы малейшего вмешательства в природную архитектуру. Анфилады пещер сменяли друг друга. Повсюду каменные колонны переплетались в причудливые композиции. Но самое главное – я увидел свет. Я уже не шел, но бежал на его манящий зов. Сначала он был слишком слабым, словно тусклое мерцание зависшей в окне луны. Хотя, по мере продвижения, свечение становилось сильнее, на выходе из пещер оно буквально ослепило меня.
Я упал на землю, закрывая глаза руками, чтобы хоть как-то спасти их от такого ласкового, но в тоже время обжигающего света. Слезы самопроизвольно пробивали себе путь наружу. Так я и лежал упоенный светом и водой – двумя добродетелями мироздания. Пока не пришел холод. Я ощутил его призывное покалывание у себя за шиворотом. Глаза уже привыкли смотреть на мир, и я нехотя поднялся. Вокруг меня, насколько хватало моего незрячего взгляда, простирались белоснежные вершины горной гряды. Растаявший под одеждой снег заставлял нервно передергиваться. Видимо, когда-то мое одеяние было траурно-черным и безусловно довольно приличным. Но сейчас обветшалая ткань едва защищала от пронизывающего ветра. Да и ее создатели явно решили сэкономить на нижнем белье покойничка. Окинув в последний раз мою ледяную обитель, я начал спускаться вниз по склону. А в голове тревожно набирала обороты одна и та же пульсирующая мысль: “Кто я?”